Тайная свобода - Страница 2

Июль 1923.

«Не утаю: земных пристрастий…»

С. С. Заяицкому

Не утаю: земных пристрастий
И я не чужд, мой милый друг:
Так сладострастия недуг
Преодолеть не в нашей власти.
Любил и я тосканских вин
Благоухание и нежность,
Лагун зелёных безмятежность
И сон полуденных долин.
Любил устами поцелуйно
Ласкать пленительный цветок.
Когда горячей крови ток
Тревожит сердце страстью буйной.
Но есть иной и странный свет
Неизъяснимых наслаждений.
Когда в сиянье откровений
Мы шепчем верности обет, —
Когда Фавор нас озаряет
Лучами дивными Христа,
И вечной жизни красота
Нас, смертных, вдруг преображает.

Осень. 1923. Гаспра.

«Поэта сердце влажно, как стихия…»

Юрию Верховскому

Поэта сердце влажно, как стихия
Здесь на земле рождённых
Небом вод. В нём вечен волн волшебный хоровод —
Вопль радости иль жалобы глухие.
Немолчно в нём звучат струи живые —
Сам океан в ином, как бог, поёт, —
В ином поток крушит суровый лёд;
В ином вздыбилась водопада выя.
А ты, поэт, и прост, и величав.
Так озеро в таинственной долине
Незыблемо от века и доныне.
Поэт взыскательный! Ты мудр и прав.
Любезен мне твой безмятежный нрав:
Слышней грозы безмолвие пустыни.

22 июля 1924.

ТРЕТИЙ ЗАВЕТ

Вячеславу Иванову

Как опытный бретёр владеет шпагой,
Так диалектикой владеешь ты, —
Ты строишь прочные, как сталь, мосты
Над бездною-с великою отвагой.
Патриотическим иль красным флагом
Отмечены дороги красоты, —
Под знаком белизны иль черноты:
В руках художника всё станет благом.
Антиномический прекрасен ум, —
Великолепны золотые сети
Готических средневековых дум.
Но слышишь ли, поэт, великий шум?
То-крылья ангелов, – и мы, как дети,
Поём зарю иных тысячелетий.

Август. Москва.

«Ещё скрежещет змий железный…»

Ещё скрежещет змий железный.
Сверкая зыбью чешуи;
Ещё висят над чёрной бездной,
Россия, паруса твои;
Ещё невидим кормчий тёмный
Б тумане одичалых вод, —
И наш корабль, как зверь огромный.
По воле демонов плывёт.
А ты, мой спутник корабельный,
Не унываешь, не скорбишь, —
И даже в мраке путь бесцельный —
Я верю – ты благословишь.
Душа крылатая, как птица,
Летит бестрепетно в лазурь.
Ей благовест пасхальный снится
И тишина за буйством бурь.

23 ноября 1924.

ЭЛЕГИЯ

З. Е. Серебряковой

Когда в ночной тиши приходит демон злой
В мою таинственную келью
И шепчет дерзостно, нарушив мой покой.
Призывы к грешному веселью;
Когда с небрежностью восторженную страсть
Он предлагает мне лукаво,
И лживо говорит, что надо тайно пасть.
Дабы вернуться к жизни правой;
Когда под маскою блестящей суеты
Скрывая мир уныло дикий.
Он навевает мне неверные мечты
О жизни лёгкой и двуликой:
Я вспоминаю дом, поля и тихий сад.
Где Ты являлась мне порою, —
И вновь сияет мне призывно нежный взгляд
Путеводящею звездою.
И верю снова я, что путь один – любовь,
И светел он, хотя и зыбок;
И прелесть тайная мне снится вновь и вновь
Твоих загадочных улыбок.

«Изнемогая в боли и в страстях…»

Изнемогая в боли и в страстях.
То лучше ангела, то хуже зверя,
Мы, чувствуя дерзание и страх
И в тайну двух тысячелетий веря,
Боимся плоти и стремимся к ней.
Вдыхая нежное благоуханье,
И любим слабость девственных стеблей
И лепестков горячих трепетанье.

1922.

«Как небо мрачно! И земля сама…»

Как небо мрачно! И земля сама
Пугается то посвиста, то хруста…
Земные страхи, немощи и тьма —
Как с ними трудно, а без них как пусто!
Страшись! Но тайных и безмолвных сил
Не дикий пасынок, а сын любимый.
Познай добро и в сумраке могил,
В глухонемой ночи – богохранимый.

1925.

«Петербургские сны и поныне…»

Петербургские сны и поныне
Мою душу отравой томят;
И поныне в безумной пустыне
Меня мучает холодом ад.
Не уйти мне от страшного неба,
От тебя, серебристый туман,
От классически ложного Феба,
И от тени твоей, Великан.
Всадник-царь! Ты по воле поэта
Стал для нас и восторг, и позор, —
Пусть все язвы кромешного лета —
Как святителей русских укор.
Только ты и с последней трубою
Не померкнешь пред ликом Отца,
И тобою, поэт, и тобою,
Оправдаются в чуде сердца.

Май 1923.

«Твой мир свободен и чудесен…»

Твой мир свободен и чудесен,
А мой в цепях угрюмых лет…
Прости косноязычный бред
Моих несовершенных песен.

КОПЬЕ

1

Так праздник огненных созвездий
В душе пылает и поёт;
Но час печальный, час возмездий
Копьё жестокое несёт.
И знаю: обнажатся плечи
И беззащитна будет грудь, —
И пронесётся стон далече:
«Хочу в молчанье отдохнуть».
Земля ответит звонким эхо
На стон невольный и мольбу.
И без рыданий, и без смеха
Я встречу тёмную судьбу.
И в ризе траурной царица,
И копьеносец роковой,
И факел алый – багряница
На плащанице мировой —
Всё только знаки при дороге
Туда, где ждёт меня давно
Судья таинственный и строгий
И в чаше вечное вино.

2

Моя свобода – как вино:
Она пьянит, – и в новом хмеле
С ней сердце вновь обручено.
Как с кровью плоть в едином теле.
Кто хочет вольным быть, приди,
И обручись, и будь со мною.
И на твоей живой груди
Означу знак моей рукою.
Так, знак свободы-превозмочь
И мир, и прах, и вожделенья,
И вновь создать из крови ночь,
И день прославить обрученья.